Средне-Невский завод: в России будет создан композитный робот-катер для борьбы с минами

Владимир СЕРЕДОХО,
генеральный директор
Средне-Невского
судостроительного завода

Анна ЮДИНА,
Портал «Новости ВПК»
22 августа 2018 года

О том, какие секреты таят в себе новейшие стеклопластиковые тральщики, зачем им датчики по всему корпусу и будут ли в России делать корветы и фрегаты из композитов, в интервью ТАСС рассказал генеральный директор Средне-Невского судостроительного завода Владимир Середохо.

Фото: Владимир Середохо. Источник: © АО «СНСЗ»

— Владимир Александрович, зачем тральщику нужен безэкипажный катер?

— Корабль и катер – это единая система противоминной обороны, которая была впервые продемонстрирована на параде в Петербурге. Теперь тральщик – это не просто корабль, который с помощью специального приспособления (трала) ищет и «выуживает» из моря мины.

Помимо тралов, на нем установлены автономные и телеуправляемые аппараты, буксируемые тела со специальной гидроакустической аппаратурой. В эту систему входит и безэкипажный катер (БЭК), который управляется по спецканалам от корабля. В результате корабль становится мультизадачным – таким информационным центром управления, и ему уже не нужно постоянно ходить с тралом.

Вообще, на нашем тральщике много систем. Есть система управления корабля «Александрит», давшая название проекту, есть большой автономный подводный аппарат.

Конечно, функция траления остается, но она нужна в каких-то критических ситуациях, когда надо будет, например, быстро прорваться сквозь какой-то опасный участок. А с точки зрения мониторинга подводной обстановки есть другие, более эффективные способы.

С корабля в определенную точку выходят аппараты, которые у него есть. Тот же БЭК могут спустить на воду, и он идет работать.

— Каков радиус действия этого роботизированного катера?

— Около десяти миль. Он выполняет поисковые задачи: ходит по определенной траектории и смотрит подводную обстановку. То же самое делают и поисковые телеуправляемые аппараты. Собранная ими информация передается оператору на корабль. Если на дне есть что-то подозрительное – а это видно сразу – необходимо использовать дополнительные средства. Это уже не мониторинг, а дознание.

В конкретную точку с тральщика запускается либо автономный аппарат, либо БЭК, который встает над этой точкой и спускает вниз маленький телеуправляемый аппаратик. Вблизи можно тщательно рассмотреть, что это: мина, болванка, бочка, затонувший катер.

Если робот нашел мину, следующим шагом будет ее уничтожение. Есть разные способы – аппарат может принести заряд и отойти на безопасное расстояние, чтобы найденный объект подорвали. Есть небольшие аппараты-«камикадзе», которые взрываются вместе с найденным предметом. А есть вариант доставки заряда боевым пловцом.

— Как называется этот безэкипажный катер?

— Его назвали «Инспектор».

— Он ведь не российского производства?

— Мы не скрываем, что приобрели эту систему у французской компании ECA Group еще до санкций. К тому времени у нас уже были свои наработки, но мы хотели довести их до ума и сравнить с французскими.

— Расскажите, пожалуйста, подробнее об этих работах.

— У нас есть перспективный катер, аналогичный «Инспектору», но стопроцентно отечественный. Мы планируем, что он будет полностью сделан из композитов. Пока могу рассказать лишь о том, что сам катер мы уже испытали, а в этом году планируем испытать его в совместной работе с кораблем. Думаю, что мы его постараемся испытать до конца года либо с «Иваном Антоновым», либо с «Владимиром Емельяновым». Сравним его работу с французским аппаратом, сделанным из алюминия.

— Уже назвали как-нибудь?

— Пока он не имеет никакого названия. Что-нибудь придумаем. Мы его назовем, когда работу закончим. Сейчас сделана половина – катер создан, его автономные испытания полностью завершены, теперь надо провести его испытания вместе с кораблем.

— Каковы сегодня сроки сдачи флоту пяти тральщиков, которые строятся на заводе?

— Второй серийный корабль (третий по счету – прим. ТАСС) «Иван Антонов» будем сдавать в этом году. Потом идет «Владимир Емельянов» – он будет сдаваться в июле-августе следующего года. До конца 2019-го – четвертый серийный (пятый по счету) «Яков Баляев». А уже в 2020 году будут сдаваться «Георгий Курбатов» и «Петр Ильичев».

— Флот доволен головным кораблем «Александр Обухов»?

— Он сейчас активно работает и очень много чего находит. Заказчик очень доволен.

— Сколько кораблей этого типа законтрактовано?

— На данный момент вместе с «Обуховым» законтрактовано всего восемь единиц. Мы должны их сдать до 2022 года. Я надеюсь, что в ближайшее время мы решим этот вопрос и будем каждый год продлевать серию на два корабля. Таким образом будем двигаться еще лет десять. Просто это будет уже модернизированный проект корабля, еще более совершенный.

— Этот проект будет называться 12700М – по аналогии с базовым проектом 12700 «Александрит»?

— Допустим. Мы в него хотим внести новые вещи, о которых пока я говорить не могу.

— Если говорить о композитном судостроении в целом, то возможно ли строительство крупных надводных кораблей из стеклопластика?

— Мы строим надстройки для корветов, они сейчас все стеклопластиковые. Мы можем строить и сами корветы из композитов, но надо определить такую необходимость. Строительство из стали пока получается дешевле, но если смотреть с точки зрения жизненного цикла, то композиты получаются выгоднее.

Эксплуатация стеклопластикового корпуса требует значительно меньше средств, у него нет коррозии. Металлический корпус необходимо не просто постоянно красить, а сначала все снять, отбить, затем загрунтовать, покрасить... Фактически его нужно «раздеть» и заново «одеть», и это необходимо делать каждые три-пять лет. Кроме того, стальной корпус тяжелее, а значит, на больший вес тратится больше масла и топлива.

— Созданы ли для композитных корпусов методы неразрушающего контроля? Как отследить микротрещины, пузырьки?

— Сейчас есть методы, по которым мы можем спокойно контролировать состояние поверхности всего корпуса, всей конструкции. Мы можем ежемесячно констатировать состояние конструкции такого корабля. И даже если будут появляться какие-то микротрещины, сможем их увидеть. Кстати, металл тоже микротрещины имеет. Но даже если это случилось, есть технология, по которой мы это место можем спокойно удалить, как опухоль, и «нарастить» новое.

Сейчас хотим устанавливать специальные системы на корпус тральщиков, чтобы контролировать их состояние в течение всего жизненного цикла. Это как микрокамеры или датчики, которые будут давать информацию о микроструктуре всей оболочки корабля. Информация с них будет собираться в определенном месте, записываться на диск, и мы будем ее смотреть. Не каждый месяц, а, допустим, раз в год.

Пока мы эти датчики разрабатываем. Думаю, в ближайшие два-три года начнем их устанавливать. Сначала внедрим на новых кораблях, а потом уже на тех, которые вошли в строй. Технология будет отрабатываться.

— Проблему импортозамещения решили?

— Она решается. Сегодня мы полностью перешил на отечественные ткани и смолы (особые материалы, из которых изготавливается стеклопластиковый корпус – прим. ТАСС).

— Удовлетворяют ли они своим качеством?

— С точки зрения строительства они нас удовлетворяют, с точки зрения эксплуатации – жизнь покажет.

— Инозаказчикам стеклопластиковые тральщики интересны?

— Есть различные запросы. Четыре страны сегодня интересуются этой темой, но в разной степени. Говорить о подписании контракта нельзя. Просто есть интерес, идут переговоры.

— Сколько кораблей вы можете строить в год?

— Более десяти. У нас сейчас в постройке одновременно находятся шесть тральщиков. Где-то начинаем делать секции, где-то уже сделали оболочку, где-то начинаем грузить оборудование, а один корабль уже спустили на воду.

Также ежегодно можем строить от четырех до шести катамаранов. Плюс три-четыре катера «Рондо». Если все собрать, одновременно в постройке может находиться до 20 кораблей и судов разной степени готовности.

— Расскажите про стеклопластиковые катамараны, которые вы делаете. Писали, что их хотят купить Куба и Греция.

— С кубинцами ведем предварительные переговоры, им очень нравится проект, сейчас идет поиск финансирования. Если лизинговая схема их устроит, то они закажут, конечно. Им нужно четыре больших катамарана на 250 мест. С Грецией есть договоренность, что мы их будем делать совместно. Полагаю, что в этом году будет создано СП (совместное предприятие): мы отвечаем за проект, за все оборудование, за корпус, а они отвечают за достройку. Все строительство будет вестись у нас – мы сделаем корпус, вмонтируем оборудование и перегоним катамаран к ним на достройку. Сейчас разговор идет о четырех единицах, дальше жизнь покажет. Если линия будет приносить прибыль, то закажут еще. Двухпалубный катамаран – отличный вариант для моря.

— А нам-то самим нужны такие суда?

— Петербургская компания поставила наш первый катамаран «Грифон» на линию «Медный всадник – Петергоф» в Петербурге. Где-то с 15 августа можно будет на нем прокатиться. Они посмотрят, дадут свои замечания, мы с ними отработаем финансовую схему, и со следующего года уже начнется программа замещения «Метеоров». Я рассчитываю, что мы их будем потихоньку замещать и за десять лет поменяем всю флотилию.

— Композитные корабли только вы строите?

— Есть различные предприятия, которые сегодня строят какие-то лодочки, катерочки, но с точки зрения серийного производства крупных композитных кораблей, таких, как мы, больше нет.